Свет православия. Просвещающий свет христов. Свет

В царствование императора Льва Премудрого в преде­лы греческие вторглись опасные неприятели - сара­цины или, как их называют - арабы. Греческая им­перия в то время была уже ослаблена, большая часть Востока повиновалась мечу или персов, или арабов, западные пределы империи находились во власти грубых варва­ров. В таком безпомощном положении греки обратились к по­мощи и заступлению Матери Божией, Которой равноапостоль­ный царь Константин некогда посвятил самую столицу своего царства - Царьград. И Матерь Божия скоро услышала теплые молитвы рабов своих и подкрепила их веру чудным знамением. Во Влахернском храме Пресвятыя Богородицы, во время всенощ­ного бдения, Сама Пречистая Дева явилась на воздухе молящей­ся о мире с ликами Пророков, Ангелов и Апостолов и Своим По­кровом осеняющей христиан. Не все, впрочем, присутствовав­шие в храме сподобились узреть чудо, но честь сия предоставлена была одному великому праведнику, святому Андрею, Христа ради юродивому. Сподобившись узреть боголепное видение, он сообщил о нем ученику своему Епифанию. "Видишь ли, брате, - говорит ему, - Царицу и Госпожу всех, молящуюся о всем мире?" - "Вижу, - отвечает сей, объятый священным стра­хом, - вижу, отче святый, и ужасаюся!" Цареградские жители, услышав о сем чуде, пришли в необыкновенную радость и упо­вание, что Бог молитвами Ходатаицы человеков отвратит бед­ствия, нанесенные грекам вторжением неприятелей в их владе­ния. Благочестивое чаяние скоро исполнилось: враги Церкви Христовой побеждены были и рассеяны. Обрадованная толиким благодеянием Божиим, Церковь установила в память сего собы­тия празднество Покрова Пресвятыя Богородицы.

Покров Матери Божией над Русской землей

Как православная Греция издревле почитала Богоматерь сво­ей особенной Покровительницей, так и православная Россия с са­мых первых времен чтила ту же Небесную Царицу, как первую свою Покровительницу и Защитницу. Великие князья наши Ей по­святили первые знаменитейшие храмы: храм Десятинный - Вла­димиров, украшался Ее Святым именем, Собор Софийский Ярос­лавов храмовым праздником славит Рождество Ее, великая Кие- во-Печерская церковь посвящена памяти Ее Успения и сохраняет с древнейших времен чудотворную икону Успения, которой Сама Богоматерь благословила святую обитель Киево-Печерскую, а с тем вместе и все Отечество наше. Посвящая храмы имени Богома­тери, Россия посвящала Ей и особенные торжества или праздни­ки. К ним прежде всего должно отнести праздник Покрова Пре­святой Богородицы. Известно, что в самой Греции нет сего празд­ника, а в России он существует с древнейших времен. К праздникам в честь Богоматери, собственно российским, относятся и многие другие праздники в честь различных чудотворных икон Богоро­дицы. Великое множество самых сих икон (более 200), по всей Рос­сии известных, доказывает также особенное покровительство Пресвятой Девы православному Отечеству нашему. Из безчисленного множества чудес Покрова Богоматери над Россией припом­ним здесь только некоторые, особенно достопамятные в истории Отечества нашего.

В XIII в. татары, опустошавшие Россию, приступили к Кост­роме. Тогда князь Василий Костромской, отражая богопротивных врагов, противопоставил им чудотворную икону Богоматери - Феодоровскую. Враги, увидев огненные лучи, исходившие от свя­той иконы, поражены были страхом и предались бегству. Во вре­мя татарского нашествия спасен и Смоленск защитой Богомате­ри. Победа Донская над Мамаем одержана с помощью той же Пресвятой защитницы России. В 1395 г. Она приосенила Своим Покровом Москву и от другого, более грозного завоевателя мон­гольского, Тамерлана. Он увидел во сне, пишут летописцы, вели­кую гору, с вершины ее идущих многих святителей с златыми жез­лами, а над ними в воздухе величественную и благолепную Жену с тьмами молниеобразных воинов, которые все устремились на Тамерлана. Завоеватель затрепетал, проснулся и велел полкам сво­им идти из пределов России. В 1408 г. осадил Москву Едигей. Угро­жаемый великими бедствиями, народ со слезами прибегал к чу­дотворной иконе Богоматери, и в то время, как в отверстых хра­мах священники пели молебны, к Едигею пришла весть о возмущении в Орде. Взяв окуп с города, он поспешно удалился в свои пределы. В 1451 г. подступил к Москве ногайский царевич Мазовша с войсками отца своего, Седи-Ахмета, татары уже за­жгли посад. Время было сухое и жаркое, ветер нес густые облака дыма прямо в Кремль, где воины, осыпаемые искрами и пыла­ющими головнями, задыхались. Под зноем этого страшного по­жара, в облаках дыма, святитель Иона совершал крестный ход по стенам Кремля, умоляя Матерь Божию спасти столицу Русскую. И что же? Неприятель ушел ночью, взяв с собой только легкие повозки, а все тяжелое оставил в добычу осажденным. Татары, по сказанию летописца, услышав вдали необыкновенный шум, вообразили, что Великий Кремль идет на них с сильным войском, и в смятении устремились в бегство. В 1480 г. двинулся на Россию татарский хан Ахмат, но и он, по молитвам Заступницы рода христианского, объятый странным ужасом, поспешил удалиться, не сделав России никакого зла. В 1521 г., предводимые крымским ханом Махмед-Гиреем, крымские и ногайские татары в соедине­нии с казанскими двинулись к московским пределам. Июля 29 дня Махмед среди облаков дыма, под заревом пылающих деревень, стоял уже в нескольких верстах от Москвы. Праведный Суд Бо­жий готов был совершиться, но Матерь Божия, умилостивленная молитвами угодников Божиих, заступников Русской земли, снова покрыла ее своим Покровом благодатным: татары увидели вокруг города безчисленное воинство русское и с ужасом известили о том хана, который, не поверив им, послал других удостовериться в справедливости их донесения, но и эти видели то же. Тогда хан отступил от Москвы, не сделав ей никакого вреда. В царствование Феодора Иоанновича, в 1591 г., шведы вторгнулись в пределы Новгородской области, а крымские татары, под предводитель­ством Казы-Гирея, проникли к Москве. Ночью, во время усерд­ной молитвы, благочестивый царь получил извещение от скорой Помощницы христиан, что по Ее предстательству, силой Христа Спасителя, он одержит победу над врагами. Победа была одер­жана, и в благодарность к Усердной Заступнице верных государь в том же году на месте, где во время битвы в рядах православно­го воинства стоял чудотворный образ, основал Донской мона­стырь. Настали смутные времена неурядиц и самозванства. Мо­сква была в руках поляков, в северных областях господствовали шведы. Наше войско не имело средств содержания, даже оружия, в воинах и вождях не было единодушия. Но мольбы верных воз­несены были к Престолу Божию самой Преблагословенной Де­вой. И когда все земные надежды пали, преподобный Сергий Ра­донежский в видении возвещает святителю Арсению, что предстательством Богоматери суд об Отечестве преложен на милость; и действительно, на другой же день Кремль был в руках русских, и Россия была спасена!

Но, повторяем, перечислить все благодения Царицы Небесной православному Отечеству нашему нет возможности. При одном воспоминании сих благодеяний сердце преисполняется чувством благодарности, и уста невольно повторяют Богоблагодатной: Радуйся, Радосте наша! Покрый нас от всякаго зла честным Твоим омофором!

Тропарь Покрова Пресвятой Богородицы
глас 4

Днесь, благовернии людие, светло празднуем,/ осеняеми Твоим, Богомати, пришествием,/ и к Твоему взирающе пречистому образу, умильно глаголем:/ покрый нас честным Твоим Покровом/ и избави нас от всякаго зла,/ молящи Сына Твоего, Христа Бога нашего,// спасти души наша.

Кондак Покрова Пресвятой Богородицы
глас 3

Дева днесь предстоит в церкви/ и с лики святых невидимо за ны молится Богу,/ Ангели со архиереи покланяются,/ апостоли же со пророки ликовствуют:// нас бо ради молит Богородица Превечнаго Бога.

Величание Покрову Пресвятой Богородицы

Величаем Тя, Пресвятая Дево, и чтим Покров Твой честный, Тя бо виде святый Андрей на воздусе, за ны Христу молящуюся.

«Светлый человек, правда?» – слышим иногда. Восклицаем: «Как светло-то на душе стало!» Или: «Глянь, как светится», – обращаем внимание на человека, чьи глаза лучатся (опять же, слово-то какое солнечное!) радостью, добротой, приветливостью.

«Со слезами прошу и молю вас, – увещевает , – будьте солнышками, согревающими окружающих вас, если не всех, то семью, в которой Господь вас поставил членом. Будьте теплом и светом для окружающих; старайтесь сперва согревать собою семью, трудитесь над этим, а потом эти труды вас так завлекут, что для вас уже узок будет круг семьи, и эти теплые лучи со временем будут захватывать все новых и новых людей, и круг, освещаемый вами, будет постепенно все увеличиваться и увеличиваться; так старайтесь, чтобы светильник ярко горел.Всех объять любовью может только Господь, а поэтому полюбить всех мы можем только через Христа.Мы должны подражать любви Божией. Случай сделать кому-нибудь добро – это есть милость Божия к нам, поэтому мы должны бежать, стремиться всей душой послужить другому. Истинно и твердо верующий, входя в общение с Господом, приобретает любовь Божественную. В общении с Господом объединяются семьи и государства.Любовь приобретается путем работы над собой, путем насилия над собой и путем молитвы».

Странно, казалось бы, слышать, что любовь приобретается «путем насилия над собой». Но об этом свидетельствует весь аскетический опыт. Причина внутреннего сопротивления нашего Божественной любви не столько во внешних факторах, сколько в плотском устроении нашем, противящемся всему небесному и святому. Мы склонны тянуться к любви естественной – эротической, дружеской, родовой, но к любви духовной мы не стремимся, потому что земное в нас противится небесному, падшее – святому. Свято же лишь то, что в Боге и от Бога непосредственно исходит, потому что Бог – свят .

Святость – это исключительно Божие свойство. Один только Он – свят по Своей природе . Все и всё святое святится Его святостью, в понятии которой «концентрируются основные руководящие принципы и цели Божественного Откровения» (свящ. Павел Флоренский).

«…Свет во тьме светит, и тьма не объяла его» (Ин. 1; 5), – благовествует нам Апостол любви. «Кто светел, тот и свят», – поет , формулируя распространенное понимание взаимосвязи светлости и святости. Распространенное и ошибочное, чтоб не сказать, лукавое. Потому что не только «не все то золото, что блестит», но и не все то свято, что светится.

В Священном Писании и в святоотеческих творениях много говорится о свете в контексте святости, но не упускается из внимания и то, что «…сам сатана принимает вид Ангела света. А потому не великое дело, если и служители его принимают вид служителей правды» (2 Кор. 11; 14 – 15). И «если свет, который в тебе, тьма, то какова же тьма?» (Мф. 6; 23)

Лукавый может имитировать свет святости, а мы можем поддаться на его уловку, воспринимая все светлое подряд в себе и вокруг, как несомненное добро, из-за непросвещенности или помраченности нашего «духовного ока» – разума. Духовное зрение страдает как от недостатка знаний, так и от поврежденности страстями. При этом тяга к свету сохраняется. Немудрено, что подслеповатый в духовном отношении человек может в сумерках сознания перепутать ценности, потянувшись к искусственному свету, приняв его за истинный. Разум – светильник души, но каков свет светильника, таково и качество освещения, и специфика отображения реальности, и, что самое главное, таков может оказаться и свет, к которому человек тянется, ибо «подобное стремится к подобному».

А вот теперь неудобный вопрос: не потому ли многие люди устремляются к ложному свету, что истинного не видят?

Казалось бы, что в этом вопросе неудобного? Да, именно потому, что не видят, в упор не видят, не хотят видеть света Истины, Которая воссияла миру и светит уже две тысячи лет – потому и тянутся к лжи, что Истина им не по вкусу. Они ж как Иванушки, которые всё норовят из копытца напиться!

Однако братец Иванушка не из пренебрежения к колодезной воде взял, да и напился из копытца, но от жажды. Воды хочется, а есть только такая… Хоть и в «копытце», а все ж вода – какая-никакая живительная влага. До колодца-то неблизко, солнечный удар хватит, пока дойдешь… да и существует ли он – колодец тот? А может, и вовсе нет никакого колодца, но только единое трансперсональное вод естество, разнообразно являемое?.. Зачем же себя обкрадывать, загоняя естественные потребности в рамки топографически и инструментально обусловленного анахроничного обычая, когда есть возможность, расширив сознание, обогатиться познанием разнообразия водных ресурсов, одной из форм которых является вода в крошечном резервуаре, образовавшемся путем продавливания почвы козлиным копытом?

Многие люди жаждут духовно; их ли вина, что среди нас, которым открыто, что если будем веровать, как сказано в Писании, сами станем источниками воды живой, текущей в жизнь вечную (см.: Ин. 4; 14 и 7; 38) – среди нас таких «источников» мало? Значит, как-то не так веруем, не по Писанию! То есть, исповедуем-то мы на словах все правильно, а вот вера наша (личная, каждого из нас, непроизвольно проявляющаяся в делах), видимо, не вполне совпадает с заявленным исповеданием, раз не принимают нас всерьез жаждущие.

Вспоминал слова своего духовного отца:

«Никто не может отвернуться от падшего мира и обратиться к Богу, если не увидит либо на лице, либо в глазах хоть одного человека сияние вечной жизни…»

Неудобность вопроса в том заключается, что это на наших лицах, в наших глазах невооруженным взглядом (да и вооруженным…) порой никак не разглядеть этого сияния.

Удивительно ли, что люди привлекаются ложным светом, если истинный светильник находится под спудом? Только по чьей вине? Бесспорно, есть категория людей, которые настолько внутренне испорчены, что их с души воротит от всего благодатного, чистого, истинного, святого. Однако таких людей, которых можно было бы упрекнуть, что их отец – диавол (Ин. 8; 44), не очень много было во все времена. Кто-то не верует во Христа по немощи, подсознательно опасаясь скорбей, сопряженных с этим выбором, кто-то интуитивно знает, что ему придется пересматривать и переоценивать всю свою жизнь, а это страшно, ну а кто-то потому, что не видит оснований… Нет, необязательно он отвергает христианство или, возьмем конкретней, Православие, но ему нужны очень веские причины, чтобы принять новую, скажем так, жизненную платформу. С какой стати он это будет делать, если в тех, кто на ней уже давно стоит, он не видит ничего такого, чего не имел бы уже и так? Тем более, если то, что он высоко ценит (элементарные человеческие добродетели), у знакомых ему христиан далеко не всегда на высоте?

Можно согласиться, что часть «неверующих по немощи» и «за отсутствием оснований» не обратилась бы ни при каких условиях, потому что «возлюбили больше славу человеческую, нежели славу Божию» (Ин. 12; 43), но только часть… Сколько в древности было примеров, когда самые обычные люди, немощные, грешные, казалось бы, чуждые чему-либо возвышенному, вдохновлялись примером таких же, как они, обычных людей , их странной и абсурдной для античного (да и не только для античного) сознания верой, свидетельствуемой не только стойкостью в страданиях, но наипаче несокрушаемой любовью, по которой, согласно слову Учителя (Ин. 13; 35), все должны узнавать Его учеников, и обращались в христианство, пренебрегая ужаснейшими страданиями, чтобы только стать причастниками Истины? Примеров немало.

Почему? – Потому что было, на чьи лица взирать…

Светильник нашей веры – наш образ жизни: поведение, манеры, поступки, речь, отношение к людям и событиям, а так же к себе самим. Светит ли наша вера из наших дел (Иак. 2; 18), или мы свой светильник веры держим под спудом своих пороков, для пущей мерзости покрытых как бы маскирующим их чехлом лицемерия? Этот вопрос каждый может задать своей совести. Блажен тот, кого она не упрекнет.

Не то удивительно, что многие наши современники прельщаются ложным светом, а то удивительно, что, зачастую вопреки обстоятельствам и соблазнам, в том числе и от нас исходящим, некоторые из них все же приходят в Православную Церковь и даже остаются в ней. Дивны дела Твои, Господи!

Стремление к свету – естественно. Господь объявляет Своим ученикам, что они «свет миру» (Мф. 5; 14) и призывает их светить (16) людям делами любви – любви святой, одухотворенной благодатью Божией, очищенной Духом от страстных примесей, а лучше сказать одухотворяемой и очищаемой, потому что одухотворенность и чистота любви – это не стадия, но процесс, происходящий по мере нашего «духовного взросления». Нельзя противопоставлять свету мира сего – этому пусть душевному, пусть непросвещенному, падшему, плотскому мудрованию – нашу якобы «духовную» мрачность. Альтернатива свету – только свет; любви – любовь. Тварному свету – нетварный, тленной любви – нетленная.

Когда Господь заповедовал Своим ученикам любовь, отмечая, что именно по этому признаку в них будут узнавать Его учеников, Он говорил о добродетели до того неведомой в своем величии, в своей духовной высоте, но в то же время узнаваемой в силу ее укорененности в человеческом естестве. Грех может быть естественным или противоестественным (в зависимости от происхождения), а добродетель – либо естественная, либо сверхъестественная, но «сверх-» – это не что-то потустороннее, иноприродное, нет – это родное, природное, но, по благодати Божией, преображенное: освободившееся от чуждых примесей и открывшееся в своей богодарованной и богоподобной сущности.

Вот и любовь Господь заповедует, указывая, что она-то и будет привлекать своим светом людей, стремящихся восполнить собственную скудость любви, припадая к ее Источнику. То есть не о чем-то чуждом обычным, непросвещенным людям Он говорит, но о том, что им знакомо, только почти иссякло, да и то, что осталось, перемешано со всякой всячиной. Эта живительная влага, протухшая и оскудевшая, словно побуждает нас потянуться к Источнику ее неиссякаемого обновления и очищения. Свет любви Христовой – радость не только разового утоления жажды, но и радость покоя, по слову Обещавшего, что пьющий Его воду «не будет жаждать вовек» (Ин. 4; 14), потому что Источник ее – неиссякаемый.

«Светися, светися, новый Иерусалиме: слава бо Господня на тебе возсия…», – поем мы в Пасху, зачастую не задумываясь, откуда этот образ светящегося нового Иерусалима. А образ этот из заключительной книги Нового Завета – Откровения Иоанна Богослова или Апокалипсиса, как ее еще называют:

«И увидел я новое небо и новую землю, ибо прежнее небо и прежняя земля миновали, и моря уже нет. И я, Иоанн, увидел святый город Иерусалим, новый, сходящий от Бога с неба, приготовленный как невеста, украшенная для мужа своего. И услышал я громкий голос с неба, говорящий: се, скиния Бога с человеками, и Он будет обитать с ними; они будут Его народом, и Сам Бог с ними будет Богом их. И отрет Бог всякую слезу с очей их, и смерти не будет уже; ни плача, ни вопля, ни болезни уже не будет, ибо прежнее прошло. И сказал Сидящий на престоле: се, творю все новое.И город не имеет нужды ни в солнце, ни в луне для освещения своего, ибо слава Божия осветила его, и светильник его – Агнец» (Откр. 21; 1 – 5, 23).

Осве щение «небесного града» – нового Иерусалима – видимое проявление его освящения: нетварный свет славы Божией победно сияет в нем, и лучи его из вечности достигают наших сердец, побуждая устраивать земную жизнь достойно звания граждан небесного града.

Бог освящает не только место, но и время. Светлая седмица – время празднования торжества святости над греховностью, жизни вечной над погибелью, света над тьмой, которая никогда его не могла объять; это время, когда надо отложить все скорбное (оно от нас не убежит) и сосредоточиться на свете небесного града – свете, ободряющем и укрепляющем нас, немощных, в вере, прогоняющем вон тоску и уныние, сокрушающем отчаяние и очищающем всякую плесень души.

Христос Воскресе!

В сегодняшний воскресный день мы вспоминаем о том, как Христос исцелил слепорожденного. Евангельское повествование сообщает нам о чуде: совершеннолетний мужчина, который был слепым от рождения, вдруг стал видеть. У него не только открылись глаза, чтобы видеть солнце и окружающую природу. Он увидел Солнце правды - Христа, Сына Божия.

Очень простой на первый взгляд текст повествования о слепом открывается внимательному читателю Евангелия по-новому, если прочесть его несколько раз от начала до конца и поставить себе вопрос: что стоит за этой наивной, казалось бы, историей?

Иисус проходил мимо слепого, который просил милостыню. Он плюнул на землю, сделал брение из плюновения и помазал брением глаза слепому (Ин. 9: 6). Затем слепой умылся в купальне Силоам и стал зрячим. Фарисеи и некоторые из соседей не поверили, что он был слеп и прозрел (Ин. 9: 18). Они стали допрашивать как слепого, так и его родителей о том, как все произошло. Но вместо того, чтобы поздравить слепорожденного с исцелением, старейшины народа оскорбили его, сказав: «Во грехах ты весь родился » (Ин. 9: 34), - и выгнали вон.

Оставленный людьми, прозревший не остался покинутым Сыном Божиим. По мысли блаженного Августина, замечание евангелиста о том, что Силоам означает «посланный», дано неспроста: «Кто был послан, если не Христос? Кто часто свидетельствовал, говоря: Я творю волю Отца Моего, Пославшего Меня (Ин. 4: 34). Значит, Он Сам [Христос и] был Силоам» .

Иисус Сам нашел безымянного слепого, выбрал его из толпы обездоленных людей, чтобы показать нам Свою силу, славу и свет. Этот слепой не был рядовым просителем из тех, которые нахально попрошайничают у порога храма. Безымянный нищий покорно принял то, что Иисус помазал грязью его глаза; по повелению Иисуса он послушно пошел умыться в бассейне с водой. Он еще не видел своими глазами Христа, но уже называл Его пророком (см.: Ин. 9: 17); не боясь быть отлученным от синагоги, смело утверждал, что Иисус из тех, кто чтит Бога, творит Его волю и потому Бог Его слушает (см.: Ин. 9: 31). За это свидетельство его причислили к Иисусовым ученикам (см.: Ин. 9: 28). А когда прозревший встретил Христа, увидел Его своими глазами, тогда поклонился Ему (см.: Ин. 9: 38).

В данной истории прозревший слепой противостоит слепым фарисеям. Фарисеи гордятся своим познанием в законе, или, как говорит апостол Павел, считают себя учителями невежд (см.: Рим. 2: 20). Фарисеи не чувствуют никакой потребности в духовном исцелении и поэтому, несмотря на всю свою светскую образованность, остаются во тьме неведения (см.: Ин. 9: 39). Они сами были слепы, но при этом «всячески старались внушить народу мысль, что никакого чуда Христос и не совершал» .

«Видение гордых есть ужасная слепота; а невидение смиренных есть способность к видению Истины»

Причиной слепоты внешне здоровых людей, по мысли святителя Игнатия (Брянчанинова), могло быть чрезмерно высокое самомнение: «Видение гордых есть ужасная слепота; а невидение смиренных есть способность к видению Истины» . Эти слова были определяющими и для самого владыки Игнатия, который прошел жизненный путь от военного инженера до епископа и духовного наставника верующих людей.

Будущий святитель Игнатий родился в дворянской семье. Как и мечтал его отец, он после школы был направлен в Главное инженерное училище в Петербург. Благодаря родственным связям с президентом Академии художеств и директором Публичной библиотеки, юноша вошел в круг столичной дворянской интеллигенции и литераторов. Он познакомился с И.А. Крыловым, А.С. Пушкиным, В.А. Жуковским, М.И. Глинкой и многими другими выдающимися представителями столичной интеллигенции. Он хорошо рисовал, пел, играл на скрипке, пробовал писать стихи, которые до наших дней не сохранились. Тем не менее, несмотря на близость к культурным слоям тогдашнего общества, он достаточно резко отзывался о светской учености.

Без Божественного света человек должен довольствоваться скудным светом - своим разумом. «Но этот естественный свет привел весьма немногих человеков к познанию истинного Бога, - впоследствии писал святитель, - он устремился наиболее к доставлению всевозможных удобств для земной жизни, изобрел различные науки и искусства, которые точно способствовали и способствуют к умножению и развитию этих вещественных удобств, но вместе способствуют и к сильнейшему развитию греховной жизни… Науки человеческие, будучи плодом падения, удовлетворяя человека, представляя ему Божию благодать и Самого Бога ненужными , хуля, отвергая, уничижая Святаго Духа, соделались сильнейшим орудием и средством греха и диавола для поддержания и укрепления падения» .

Охладело сердце молодого человека к светскому обществу. Вместо того чтобы делать карьеру инженера по строительству южных крепостей, будущий святитель устремился в монастырь, чтобы обучиться деланию умной молитвы. Его наставниками были преподобный Лев Оптинский и святые отцы из «Добротолюбия». Ведя монашескую жизнь, собирая по крупицам в свой «Отечник» высказывания аскетов древности, Игнатий в первую очередь обращал внимание не на телесное исполнение заповедей, а на внутренний строй монашеской жизни . «Подвижник, имеющий пост, бдение и другие телесные подвиги, но небрегущий о рассматривании себя и управлении собою при свете Евангелия, только обманывает себя, надеясь тщетно и ошибочно на подвиги; он не получит никакого духовного плода, не накопит духовного богатства» .

Хотя святитель Игнатий достаточно много написал об Иисусовой молитве, в своих сочинениях он мало упоминает о видении нетварного света, о внешних признаках духовного преображения, о каких-либо мистических восторгах. Многие люди в его время, погнавшись за особыми благодатными видениями света, впали в прелесть. Причиной их прелести было отсутствие смирения, желание путем механического вычитывания молитв приобрести какие-то сверхъестественные дары. Поэтому святитель Игнатий (Брянчанинов) в своих духовных наставлениях сделал акцент на возделывании души без ожидания небесных озарений. Для просвещения души, по святителю, требуется откровение помыслов духовнику на исповеди, «плач сердца, за который Бог дарует утешение как знак того, что покаяние принято» .

Для книги «Приношение современному монашеству» он в частности сделал такие выписки из творений преподобного Исаии Отшельника: «Три добродетели сообщают непрестанно свет уму: невидение злобы ни в одном человеке, благотворение нанесшим обиды, перенесение постигающих скорбей без смущения» . От этих трех добродетелей рождаются бо льшие: умение не видеть злобу человеческую рождает любовь, от благотворения делающим зло приобретается мир, а терпением попускаемых скорбей доставляется кротость. Только тогда, «когда человек прийдет в мирное устроение, тогда может от себя и на прочих издавать свет просвещения разума» .

Когда человек «лукавым» оком смотрит на окружающий мир, его ум растлевается, уходит свет

Что же нам делать, чтобы иметь ясный ум и светлую память? Для этого Спаситель мира рекомендовал быть внимательными к тому, как и на что смотрят наши глаза: Светильник тела есть око. Если око твое будет чисто, то и все тело твое будет светло; а если оно будет худо, то и тело твое будет темно (Лк. 11: 34). Когда человек «лукавым» или «похотливым» оком смотрит на окружающий мир, его ум растлевается, уходит свет, совесть теряет верность в своих указаниях, ощущения сердца заражаются греховностью - писал святитель Игнатий . Причина такого помутнения разума - высокое мнение о себе. Последствия - ошибочные поступки.

Творения святителя Игнатия и в наше время являются любимым чтением православного народа. Его книги полезны не только монахам, но и мирянам. Их цель одна - показать, что «невечерний свет», озарение ума, возможность видеть отблеск рая подаются только в Боге - во Христе. Потому что, как говорил пророк Давид, у Тебя источник жизни; во свете Твоем мы видим свет (Пс. 35: 10).

Свет Христов наполняет миром и радостью всех, кто желает Его принять. Господь наполняет мир Своей трепетной тайной: тайной любви, тайной Вечности, тайной Божественного Промысла . Свет Христов просвещает всех.

Пусть же Господь, Который открыл очи слепому от рождения, откроет и наши глаза к познанию Сына Божия. Пусть же Христос, поставивший на подсвечник светоносного Игнатия (Брянчанинова), память которого мы сегодня совершаем, поможет и нам усовершиться в добродетели, чтобы мы чистым сердцем и едиными устами в мире и радости прославляли в Троице поклоняемого Бога Отца, и Сына, и Духа Святого, Ему же подобает всякая слава, честь и поклонение, ныне и присно и во веки веков.